— Дерьмо! Все твои фокусы — дерьмо, гаденыш. Ничего ты пока не умеешь, — весело сказал мой коллега, подставляя Смертному Шару правую руку в испещренной рунами защитной рукавице.

Зеленое сияние задрожало и угасло. Тем временем левая рука Шурфа без видимых усилий избавилась от моей хватки: я никогда не был силачом, где уж мне удержать самого Лонли-Локли!

Я был вынужден признать, что он говорит правду. Не так уж много я умею! Во всяком случае, ничего такого, что можно противопоставить Мастеру Пресекающему ненужные жизни, совершенному убийце Шурфу Лонли-Локли, от чьих «умелых ручек» не удалось уйти многим Великим Магистрам древности… Разве что уменьшить этого спятившего парня и спрятать его между большим и указательным пальцами?

Впрочем, я был заранее уверен, что сейчас мой любимый фокус равносилен добровольному самоубийству: каким бы маленьким ни стал сэр Шурф, ничто не помешает ему обнажить смертоносные руки, сидя в моей пригоршне. И тогда мне конец. Да еще какой конец!

Впрочем, конец, судя по всему, и так был не за горами.

«Плюй в него, кретин! Плюй, пока не поздно!» — орал мой рассудок, но непрошеному советчику пришлось заткнуться. Я не собирался тратить драгоценное время на дурацкие эксперименты, исход которых очевиден заранее.

Логика у меня тогда была примерно такая: сэр Шурф — мой коллега, товарищ по самым опасным приключениям, можно сказать, наставник. Он сам обучил меня великому множеству опасных колдовских хитростей. Поэтому он прекрасно знает, чего от меня можно ожидать. И, надо понимать, готов ко всему. В частности, у него, без сомнения, припасен какой-нибудь щит против моих ядовитых плевков; от них — в первую очередь! Чтобы уйти живым, я должен забыть все старые фокусы и отколоть что-то совершенно несусветное, полностью выходящее за рамки не только его, но и моих собственных представлений о себе.

Терять мне было нечего: я уже мог считать себя мертвецом. Сэр Шурф как раз снова снимал защитную рукавицу со своей левой руки. Счастье, что он привык делать это медленно и осторожно, как того требовали своеобразные правила техники безопасности… Но, сколь бы долго он ни возился с перчатками, ни малейшей надежды на спасение у меня не оставалось.

Все что я мог — попробовать умереть весело и со вкусом. А почему бы и нет? Мой скудный, но печальный опыт в области посмертного бытия свидетельствовал, что после будет уже не до того.

Я рассмеялся, как смеются безумцы, и вскочил на ноги, сам не зная, зачем я это делаю. Неужели намеревался предложить своему другу Шурфу поиграть в салочки напоследок? Впрочем, с меня бы сталось…

Но земли под ногами не оказалось. Удивительная легкость, переполнившая меня после ритуала с дырявой чашкой, наконец-то перехлестнула через край. Мгновение спустя, я с изумлением оглядывал остроконечные крыши старого центра Ехо. Уличные фонари светились где-то далеко внизу. Я не взлетел, а, скорее, выстрелил собою в небо: веселая, легкая сила швырнула меня вверх, как пробку из бутылки.

Я все еще смеялся, как сумасшедший. Да я, пожалуй, и был сумасшедшим. А что еще может случиться с человеком, которого вдруг, ни с того ни с сего, вознамерился убить самый надежный и предсказуемый из его друзей?! Тот загадочный факт, что я парил над ночным Ехо, как Винни-Пух на воздушном шарике, казался мне всего лишь удачным дополнением к диким событиям сегодняшнего вечера…

Пронзительная белая вспышка где-то далеко внизу мигом привела меня в чувство. До тех пор я не очень-то представлял, на каком расстоянии действует смертоносная левая рука Лонли-Локли. Поэтому в какое-то мгновение я был абсолютно уверен, что вот теперь — ВСЕ!

Тем не менее мне было суждено узнать хорошую новость: расстояние имело решающее значение. Белоснежная молния ярко вспыхнула и погасла где-то над крышами Старого города. Но я находился гораздо выше. Судя по всему, я был абсолютно недосягаем.

«Мне надо увидеть Джуффина, — подумал я. — Что мне действительно сейчас требуется, так это немедленно очутиться под крылышком сэра Джуффина Халли. Сам я эту проблему, пожалуй, не утрясу!»

Я вцепился в эту здравую идею, как утопающий в чужой спасательный круг. Несколько минут размышлял лишь о том, что мне надо увидеть Джуффина: репетировал грядущее выступление, предвосхищал возможную реакцию шефа, молил равнодушные небеса, чтобы они позаботились устроить мне это свидание. А когда, наконец, заставил себя заткнуться и посмотреть вниз, с ужасом обнаружил, что земля уже гораздо ближе, чем раньше. Так что если сэр Лонли-Локли захочет повторить эксперимент со стрельбой на дальность, у него есть очень хороший шанс, просто стопроцентный шанс успешно завершить это дело, которое, вне всяких сомнений, станет настоящим венцом его славной карьеры!

Но потом я понял, что ни Лонли-Локли, ни останков моего любимого амобилера внизу больше не наблюдается. Это была совсем другая улица. Я находился всего в нескольких кварталах от Управления Полного Порядка, и в моих интересах теперь было оказаться на земле — чем раньше, тем лучше.

Стоило мне об этом подумать, и я почувствовал, что мои ноги вновь соприкасаются с тротуаром. Даже не пытаясь понять, как мне удалось сперва победить гравитацию, а потом, как ни в чем не бывало, снова примазаться к великому сообществу пешеходов, я побежал к Дому у Моста. Кажется, в тот вечер мне удалось поставить абсолютный, хоть и бессмысленный, рекорд в беге на короткие дистанции. По счастью, возмущенное беспардонными перегрузками сердце так и не разнесло в клочья грудную клетку, хотя, надо отдать ему должное, очень старалось. Что касается моего загадочного второго сердца, оно вообще никак не отреагировало на происходящее: это было то ли ниже его достоинства, то ли выше его понимания, то ли просто вне его компетенции.

Финишировав на улице Медных Горшков, я вспомнил, что рабочий день шефа давным-давно закончился. Поэтому не стал заходить в Управление, а шмякнулся на переднее сиденье одного из служебных амобилеров. Хвала Магистрам, мне не пришлось объясняться с возницей. Наверняка парень отправился выпить кружечку камры в обществе своих коллег. Что ж, он сделал это как нельзя более вовремя: ни единого слова не смог бы я сейчас выговорить с должной внятностью. Только напугал бы, пожалуй, беднягу…

Я вцепился в рычаг и понесся на улицу Старых Монеток: Джуффин говорил, что вечером его можно будет застать именно там. Надо надеяться, так оно и есть! Я здорово сомневался, что смогу сейчас воспользоваться Безмолвной речью: это было бы не менее тяжело, чем сделать телефонный звонок, находясь под общим наркозом.

Возле дверей своей бывшей квартиры на улице Старых Монеток я затормозил почти так же лихо, как несколько минут назад, когда мне пришлось в спешном порядке спасать свою драгоценную жизнь. Ну, может быть, немного осторожнее…

Покидать амобилер не пришлось: Джуффин ждал меня на пороге. Увидев его, я чуть не умер от облегчения. На радостях я было изготовился продемонстрировать шефу нечто среднее между дикой истерикой и глубоким обмороком, но вовремя взял себя в руки.

«Ничего еще не закончилось, — сказал я себе. — Если разобраться, все только начинается!»